Будни рядового белоруса из обычной деревни.

Олег говорит, в Большой Быховщине три улицы: Гагарина, Первомайская и третья, название которой он все время забывает. Когда-то дискотекой гремел клуб, каждое утро открывалась школа, был фельдшерско-акушерский пункт. Когда-то — это давно. Теперь все закрыто. Олег тоже не работает. Предыдущий наниматель не отдает $400, а устроиться больше некуда: несезон.

Денег почти нет, надо платить алименты. Хорошо, что есть мама. У нее работа и хозяйство, пишет «Онлайнер».

«Жесткая была тетка»

Жизнь вне дедлайнов, SMS-оповещений, лент Facebook, попыток объехать вечернюю пробку, карьерного роста, амбиций и планирования.

Низкая деревня захватывает домами пригорок. Олег, ежась, подходит на безлюдную остановку. Рядом магазин, когда-то работавший клуб и контора — в прошлом центр деревенской жизни.

— В бывшем здании школы какой-то мужик поставил фермы, стал выращивать вешенки. История интересная. Он у банка взял четыре тысячи. Вроде небольшая сумма. Но потом мифическим образом пропал. В банке расстроились. Ищут человека. А дядька приезжий, из Санкт-Петербурга вроде. Просто корни отсюда.

До петербургского дядьки с вешенками здесь был центр колхоза. До колхоза — имение Радзивиллов.

— Помещица жесткая была тетка. Прямо кожу с людей сдирала. А поместье у нее было деревянное. Вон за тем сараем стоял маёнтак. Деревня у нас старая. Очень.

«Раньше хоть клуб работал»

Сам Олег не старый, ему 33 года. Волосы с проседью, мешковатая черная куртка и почти постоянно зажатая между пальцев зажигалка. От старой жизни у него пятый iPhone да банковская карточка с вейпом, которыми он уже полгода не пользуется.

— Ноябрь прожил на 100 рублей. Я человек курящий. На сигареты ушло, не знаю, рублей 30. Интернет — 15. 55 рублей — чай, кофе, домой купить что-то. Машину я свою продал за тысячу долларов мужику из Могилева. Был Ford Mondeo. Продал, потому что в нее тоже надо вкладывать. А вкладывать нечего.

Еще полгода назад работал в Москве. Пришлось вернуться. Побыл один день в Минске на съемной квартире в Каменной Горке, а потом отдал хозяину ключи. Оказался в родной деревне.

— Представляешь, лето. Наступает десять вечера — и все, как и положено в глухой деревне, замирает. Темнота, развлечений никаких. Раньше хоть клуб работал. Если б не интернет, я б вообще загнулся. Первое время не мог понять, почему нет шума. Тупо привыкал к его отсутствию. Привык. Затягивает ли?.. Просто человек — такая скотина, что ко всему привыкает.

«Живу в режиме самосохранения»

Когда вернулся, подрядился заниматься ремонтом. Первое время все было прекрасно. Не московские заработки, но деньги. Потом пересеклись с конторой, которой требовалось доделать несколько домиков.

— Вроде все было нормально. А как деньги отдавать, так человек посадил нас на завтраки. До сих пор ничего не отдал. Хотя оказалось, я сам дурак: подписал документы без указанного номера страхового свидетельства. Пустые, по сути. Предъявить ничего не могу — только давить на совесть. А с ней у человека как-то не очень. И что мне тут делать? Трактористом? Я не умею. Куда там еще? Водителем? Стаж нужен. А стройка — она как наркотик, к ней обязательно возвращаешься.

Мы ходим по всем трем улицам Большой Быховщины и не понимаем друг друга. Когда звучит вопрос, можно ли использовать слово «выживает» относительно его ситуации, Олег начинает крутиться.

— Блин, ну… Если по-честному, нет. Я не считаю, что я выживаю. Я живу в режиме самосохранения. То есть нет лишних трат. После Москвы потребности упали, пусть я человек совсем непритязательный. Драйва не хватает, но это терпимо. У меня теперь все просто: надо обеспечить свои биологические потребности и не сдохнуть до следующего появления денег… Хотя да, выживаю, получается…

«По одному ко мне»

У Олега почти боевая биография: училище в Клецке, служба в дикой 120-й дивизии (дикой, потому что хорошо воевала), еще одна служба, только уже по контракту, чистка кадров в части, слесарничество на заводе, а потом кино.

— Брат в этой теме крутится. Предложил мне быть рабочим. Потом стал плейбэкером. Показывал режиссеру отснятый материал. Жизнь наладилась. Стал водителем — самая блатная работа в кино. Водитель вечно всем недоволен и вечно получает больше всех. Самая маленькая моя выручка — $1100, самая большая — $2300. Возил осветителей, немножко им помогал, за это мне доплачивали. $2000 спокойно имел.

За забором зачем-то напрягается петух. Очень выделяется на фоне расслабленной атмосферы. Олег вспоминает одну из первых картин, на которых работа. «Слон» с Сергеем Шнуровым.

— Поехали в сад под Минском. Мы в бушлатах, утепленные. А Шнур в майке-алкоголичке. Задубел. Подошел к водителю: «Съезди в Минск, привези бутылку джина». Это услышал директор: «Если поедешь, я тебя уволю». Шнуров: «Да идите вы все!» В итоге был ящик джина. Он скомандовал: «Смена закончена, а вы все по одному ко мне». Выгнал свою ассистентку и всем наливал у себя в вагончике. Отличный мужик.

«В остальном иждивенец»

Раньше была жена. Теперь нет.

— Женщине одной дома скучно, понимаешь? А у меня были постоянные командировки. Детей у меня двое. Алименты надо платить. Официально я не работающий. Получается, должен давать в районе 230 рублей на двоих в месяц. Но у меня даже переплата на сегодня. С московских денег вот в предыдущий раз отдал 1200. Некоторые бегают, я нет. Это мои дети, я должен их содержать. Да и бывшая супруга с пониманием относится.

Живет в родительском доме с мамой.

— Она работает сторожем на гаражах. Получает что-то. Свиней разводит. В деревне ИП не нужно, если свое подворье. Справка — и делай что хочешь. Две свиноматки. На потомство расписана очередь. Пара стоит около двух миллионов. Мать терпит меня. Я у нее на иждивении. Знает всю ситуацию, не требует аренды и прочего.

Признается, что уже не пользуется карточкой: там месяца три ничего нет. Остался только голый энтузиазм.

— Уже забыл, когда расплачивался картой. Раньше я ходил в магазин и не смотрел на ценники. А теперь пришел, сигареты взял, печенюшки какие-то, покрутился — и домой. В остальном иждивенец. Вот и получается из-за некоторых людей. Директор конторы думает, что обогатится на мне. А я бы реально спокойно жил на эти деньги.

«Звездюлей дали начальнику цеха»

Кино завело Олега в Москву. Там он работал декоратором. Был крайний (киношники не говорят «последний») съемочный день. Требовалось смонтировать каркас для хромакея.

— Рама на весь балкон. В Подольске снимали про историю отмены крепостного права. Группу таджиков забрали на военные съемки, меня оставили одного. Собрал. Группа приезжает на ночную съемку. Оказывается, режиссеру нужна рама на метр выше. Пока я все это сделал, мы час смены проморгали.

В итоге был скандал.

— Звездюлей дали начальнику цеха, а он все на меня свалил. Художник-постановщик сказал, что никаких размеров не давал. В общем, свалили все на меня.

Позвонил брату, который начальник: «Что делать?»

— Молчание. Подождал. «Я так понимаю, мне домой ехать?» — «Да».

Так кино и закончилось.

— Есть идея, нет реализации. У меня $1000, у напарника $1000, а надо $4000. До сезона, когда потеплеет, надо где-то найти эти деньги. Хотим купить оборудование и начать чистить крыши частных домов. Дом — «квадратов» 120. Если по новой перекладывать, то 7 рублей лист, 10 рублей укладка. А если почистить, то $3 квадратный метр. Примерно в два раза дешевле.

«Погоны ему оторвать»

Олег просыпается в восемь утра, завтракает, интересуется у матери, чем помочь. Потом помогает. Приносит дрова, занимается свиньями. К полудню освобождается. Мониторит интернет на наличие какой-нибудь подработки.

Так месяца два назад нашел человека, который хотел доделать маленькое крылечко. Заработал $150. $20 отложил. Купил себе зубную пасту, шампунь, трусы, носки.

— Раньше курил дорогие импортные сигареты, сейчас подешевле. Если так дела пойдут, начну тягать белорусские.

В кино Олег не ездит. Говорит, насмотрелся изнутри. Развлечение — сгонять к друзьям и крестникам в Клецк. Машину берет у друга мамы.

— Она сошлась с хорошим дядькой. Дискомфорта в этом плане не чувствую. Правда, внезапные траты выбивают из колеи. Сейчас надо зубы делать. Это денег требует. Страшно озвучивать… Долларов 700, наверное, будет, а у меня их нет.

Говорит, не пьет. Мол, бухло — это зло. Да и экономнее.

— Есть люди, которые зарплату получат — и в тот же вечер ее пропивают. Дебоширят. Приехал как-то участковый пацанов успокаивать. А молодой-молодой, совсем неубедительный. Ну, мужички посмотрели на него, а потом решили, что было бы весело погоны ему оторвать. Вот как-то так и живем.

«Кого ты там привез!»

После города в деревне, конечно, серовато. Олег отмечает: когда снег выпадет, станет повеселее. И вообще защищает Большую Быховщину. Типа есть и похуже. А тут и газ, и дворов много.

Семью больше не хочет. Хватило двух предыдущих браков. Да и есть подруга. Не страдает.

Телефон Олега начинает разрываться. В трубку летят претензии: «Кого ты там привез!»

— Голый энтузиазм? Ну, пусть так. Я отсюда уезжать не собираюсь. К брату проситься не буду. Расчет на удачу нашего с другом бизнеса по крышам. А если не получится… Если об этом думать, то и не получится… Завтра поеду говорить, чтобы долг мне отдал директор конторы. Сколько ж можно?

Дата публикации: 20 января 2018