По степени значимости Полоцкий собор 1839 года не сравним даже с победами нашего народа в национально-освободительных войнах. То что мы, жители белорусских земель, свято храним свою веру, преданы своему отечеству и уважительно относимся к законной власти, — во многом заслуга Полоцкого собора, на котором было принято решение о добровольном возвращении униатов в лоно Православной церкви.

Брестская уния 1596 была навязана нашему нашему народу силой, принуждением, лишением прав и привилегий. Это привело к тому, что элиты начали ополячиваться и переходить в католичество. Но большинство населения не соглашалось изменить своей вере. Тогда был придуман иезуитский по своей сути план постепенного окатоличивания русских, исповедовавших православную веру. При сохранении православного восточного обряда епископы и их паства должны были подчиняться Папе Римскому (а в его лице и всему Западному миру), поминать его на богослужениях. Свои обещания в том, что православному вероисповеданию и обряду не будет чиниться препятствий, естественно, инициаторы унии не сдержали. К моменту проведения Полоцкого собора в униатской традиции произошли столь существенные изменения, которые отличали униатов от православных, что понадобился целый ряд мер по возвращению наших обрядов, культуры и традиции. Во-первых, проповеди читались на польском языке, из-за чего пришлось даже вводить постановления, обязавшие духовенство говорить с паствой на местном наречии, образец которого, кстати, до нас не дошел, т. к. польские элиты не ставили своей целью сохранение русской культуры на этих землях. Вековая полонизация привела к тому, что на белорусских территориях за период колонизации Речью Посполитой наших земель не была создана письменная культура на основе местного наречия, не было религиозно-философской терминологии. Местный говор был бытовой и носителями его было малообразованное крестьянство и мелкая шляхта, что создавало определенные трудности в подготовке проповедей на белорусском наречии. Для удобства ведения катехизации на говоре жителей белорусских земель писались типовые проповеди и беседы на местном наречии. Польский язык начинает отходить на второй план. Кстати, униатское духовенство к этому времени по внешнему виду ничем не отличалось от католических ксендзов. Этому были свои причины. Положение униатских священников как носителей «мужицкай веры» в среде польского духовенства было унизительным. Униаты были обделены в правах, жили беднее, считались, как это было в колониях того времени, людьми второго сорта. Поэтому, чтобы как-то повысить свой социальный статус, униатское духовенство старалось выглядеть, как католическое, использовать польский язык, который не только позволял казаться человеком из высшего общества, но и был более удобен для выражения религиозно-философских понятий, на нем можно было говорить о культуре, использовать научные термины, приводить цитаты из известных произведений. Местное наречение русского языка на территории белорусских земель было низведено до уровня бытового общения, язык не развивался, чинились препятствия для создания литературной формы народного говора. Кстати, исследователи говорят о том, что реконструировать это наречие очень трудно, т. к. практически не сохранилось письменных источников того времени. Крестьяне были малограмотны, а ведь именно они использовали в общении местное наречие.

Второе, что свидетельствует о несоблюдении договоренностей при заключении унии, — это существенное изменение архитектуры храмов и внутреннего убранства церквей. Во многих храмах уже не было иконостасов. Можно приводить множество примеров аналогичных перемен. Все они свидетельствуют о том, что те, кто заключали унию с православными, своего слова не сдержали — целью создания униатской церкви было поэтапное окатоличивание русского православного населения, проживавшего на территории ВКЛРЖ и Речи Посполитой. Ни национальной веры, ни языка, ни культуры польские паны на территории нынешней Белоруссии для местного населения сохранять не собирались. В униатской традиции даже не поминались древние русские святые: благоверный князь Владимир, Борис и Глеб, святитель Мина Полоцкий, Евфросиния Полоцкая, Кирилл Туровский, Сергий Радонежский, святые Афанасий и Феодосий Печерские и многие другие.

Целенаправленно разрывалась связь со своей традицией, как бы сейчас сказали: с нашей системой идей и ценностей — идеологией.

Из истории мы знаем, какие уродливые формы национализма возникают в среде народов, потерявших свои исконные корни. Ярким примером тому могу служить янычары — войны, воспитанные захватчиками из взятых в плен славянских детей. Они внешне и по характеру отличались от местного мусульманского населения, но были воспитаны в исламской традиции. Их использовали для нападения и грабежа. Эти войны отличались жестокостью и беспощадностью. Янычары были чужими в исламском мире, но и своим собратьям со славянской внешностью они также были чужды. Такая же участь постигла тех русских, которые так и не вернулись в православие по сложившимся историческим обстоятельствам. Сейчас мало кто знает и помнит о том, что была Червона Русь. Если бы «червонорусы», так же как и белорусы, вернули себе свою веру и традицию и перешли из унии в православие, то не было бы тех националистов, которые сегодня позорят Украину. Именно выходцы из древних русских земель Червоной Руси сотрудничали с Гитлером, а до этого с немецкими и польскими оккупантами в Первую мировую войну. Если бы трудами митрополита Иосифа Семашки белорусы не вернулись в православие, то , во-первых, белорусы уже бы не существовали как народ в результате этноцида, продвигаемого с Запада; а, во-вторых, в историю остатки этого народа вошли бы не как «мирные люди, сердцем преданные родной земле», а как агрессивные «янычары», готовые по первой команде хозяина уничтожать своих братьев по крови, а некогда и по вере.
Все мы помним трагедию Хатыни. Самым печальным в судьбе этой деревни, как других деревень Белоруссии, да и России, является то, что бесчинства и террор совершали не немцы или другие иноплеменники, а близкие нам по крови славяне-украинцы, униаты по вероисповеданию. Их веками воспитывали и растили в чуждой традиции, внушали ненависть к своим истокам и корням, ненависть религиозную — к православию, к вере своих дедов и отцов.

Заслуга Иосифа Семашки состоит в том, что он на века вперед предвидел, к чему может привести следование искусственно созданной униатской традиции; он понимал, какие цели и задачи перед собой ставили создатели этой «искусственного» нежизнеспособного вероисповедания.

Заслугой Митрополита Иосифа является и то, что предложенный им проект поэтапного возвращения униатов в православие помог сделать этот процесс безболезненным. Исследователи жизни и деятельности митрополита Иосифа единогласно утверждают, что во многом тому, что процесс возвращения униатов прошел без кровопролития и конфликтов, способствовал авторитет владыки Иосифа среди верующих, его личные качества талантливого организатора и руководителя. Отторгнутые насилием были возвращены любовью.

Печально, что в этот юбилейный год 180-летия Полоцкого собора, большинство мероприятий проводятся исключительно на средства и по инициативе Белорусского экзархата Русской Православной Церкви. Белорусские чиновники почему-то не посчитали нужным с особой торжественностью отмечать это событие на государственном уровне. На фоне празднования 100-летия БНР в прошлом, да и юбилея этого мифического государственного образования в этом году, торжества, посвященные Полоцкому собору, выглядят куда скромнее.

У нас очень любят гордиться тем, что в Западном крае, в БССР, в РБ не было межнациональных и межрелигиозных конфликтов, не было погромов, резни, терактов. Почему-то эти достижения современные политики приписывают себе, забывая о том, что прочный фундамент стабильности — этой визитной карточки современной Белоруссии — был заложен трудами митрополита Иосифа Семашки и его сподвижников.

Почему нас обязывают на государственном уровне чтить и помнить о «достижениях» БНР? Каких это достижения? Никогда реально не существовавшей республике отдается больше внимания и почета, чем действительно значимому историческому событию, повлиявшему на формирование государственности, традиции, культуры русских, поляков, евреев, проживавших и проживающих на территории Белоруссии. БНР — это символ оккупации, подчинения внешнему управлению; это символ отсутствия суверенитета и самостоятельной внутренней и внешней политики. БНР — это символ вражды и противодействия законной власти из-за рубежа на протяжении прошлого века, это альтернативная культура и наречие, чуждое народам, проживающим в Белоруссии. Кроме вражды и разногласий от так и не материализовавшейся и не воплотившейся в жизнь идеи Белорусской народной республики белорусы ничего не видели. Почему же белорусские власти поддерживают этот исторический фантом, предоставляют оплачиваемый налогоплательщиками административный ресурс на проведение мероприятий в честь БНР? Распространяют ложное убеждение о том, что кучка предателей-оккупантофилов, провозгласивших республику на бумаге без волеизъявления народа, являются основоположниками белорусской государственности.

Митрополит Иосиф, в отличие от авторов не воплощенной в жизнь идеи БНР, внес реальный вклад в формирование белорусской государственности, белорусского наречия и культуры, ставших основой для демографического и экономического роста.

Со своей стороны мы выступаем с предложением установить в столице РБ памятную доску в честь 180-летия Полоцкого собора, а также назвать одну из улиц Минска именем митрополита Иосифа Семашко.

Юлия Чирва, теолог-религиовед

Дата публикации: 14 апреля 2019